Как живешь, деревня детства?

Мы решили проехаться по деревенькам в окрестностях Горок. Хотели набраться положительных впечатлений, да не тут-то было...

Наверное, не найдется в нашей стране человека, который бы не слышал такой анекдот. Сидит бабушка перед телевизором и горько плачет. Внук подбегает и спрашивает: "Бабуль, ты чего?" "Да вот, внучек, хотела бы я пожить в Беларуси", – отвечает старая. "Так ты и так в ней живешь!" – удивляется малец. "Не-е-е, я хочу пожить в той, что по телевизору показывают".

Анекдот, в общем-то, не самый лучший, но нет в нашей стране человека, которому он был бы непонятен.

В своем путешествии мы решили далеко не ездить, в непроглядную глушь не забираться.

Цель у нас была такая – посмотреть, как и чем живет сегодня обыкновенная деревня.

Не та, конечно, которая зовется агрогородком, а та исконная, всем нам привычная, где в детстве мы проводили летние каникулы, откуда родом наши бабушки и матери, где было принято дверь не запирать.

 

Указатель есть, а деревни – нет

Курс взяли в направлении Ленино. Позади осталось несколько километров, и вот он, указатель с правой стороны – деревня Андеколово. Название деревушки, крыши которой виднеются с центральной дороги, написано на белорусском языке, и этот факт приятно греет душу.

Свернув в указанном направлении, едем по поросшей травой автомобильной колее. Неожиданно перед машиной выскакивает на дорогу с десяток маленьких серых перепелок. Мы едем тише, любуемся, а они бегут, бегут перед машиной, не догадываясь свернуть в сторону и уступить куску железа. Солнце окрашивает их неяркий наряд, делая его пестрым со множеством оттенков серого и коричневого. Наконец одна птичка –покрупнее и побойчее, свернула на обочину. Секунда – и вся стайка исчезла в густой высокой, бурой траве, как будто и не было никого.

Довольно хорошо просматриваемая автомобильная колея привела нас в деревню. Я даже не сразу поняла, что здесь совсем никого нет.

Несмотря на то, что единственная улица сильно запущена (дома утопают в зарослях кустарников и травы в рост человека), все-таки была надежда найти тут хоть одну живую душу, поговорить-расспросить ее обо всем на свете...

Ведь кто-то же здесь бывает, раз колея есть. Но никто не отозвался, хотя мы стучали во все не сильно разрушенные дома.

Я женщина не сентиментальная, и за годы журналистской работы повидала немало. Но вот не могу подобрать слов, чтобы поделиться тем впечатлением, которое произвело на меня это место, бывшее когда-то деревней.

Пока мы там бродили, присутствовало жуткое ощущение, что здесь произошло что-то неведомое, заставившее людей спешно оставить свое жилье.

Было видно, что некоторые дома покинуты своими хозяевами сравнительно недавно, может, лет пять назад: печи, сложенные из самодельных глиняных кирпичей еще не успели разрушиться, а деревянный пол – сгнить. Но все-таки большинство строений разрушено почти полностью – от крыш одно воспоминание, вместо печек – кучи рыжей грязи, все гнилое и довольно опасное (в одном "доме" я едва не провалилась в подпол).

Нигде не видно аистиных гнезд, а деревенский колодец, когда-то обустроенный чей-то заботливой хозяйской рукой, зарос так, что мы не смогли к нему подобраться.

Анекдотов друг другу мы уже не рассказывали. Быстро и молча выбрались на дорогу, сели в машину и поехали дальше.

 

"Почему здесь пустует столько домов?"

Следующая деревня, в которую мы попали, называлась Блажки. Тут все выглядит примерно так же. Единственное отличие – несколько домов здесь все-таки обитаемы, их используют под дачи.

Эти дома сильно отличаются от прочих, видно, что здесь налажен нехитрый крестьянский быт, и двери таких строений заперты на тяжелые навесные замки.

А вот в деревне Луки нам все-таки повезло – мы встретили обитателей. И насчитали их тут аж четверо. Правда, один из них, на вид крепкий мужчина лет шестидесяти, оказался приезжим – дачником из Санкт-Петербурга. Он рассказал, что уже несколько лет подряд приезжает сюда в теплый сезон. Привел в порядок родительский дом, отдыхает здесь душой, рыбачит и охотится.

– Здесь замечательно – тихо, воздух чистый, в огороде можно вырастить лучок и морковку, каких в городе не купишь. У нас под Питером, да и вокруг других городов тоже, такой вот домик под дачу не купишь. Все давно разделено и продано.

Никак в толк не возьму, почему здесь столько домов пустует – ведь город совсем рядом, – удивляется своему счастью россиянин.

 

Бабушка Анюта

Своим визитом и вопросами мы отвлекли этого мужчину от обеда, поэтому долго удерживать его не стали. А вот с бабушкой Анютой (так она нам представилась) поговорили всласть.

Она живет одна в деревянном, очень старом и покосившимся домике. Проходя в дверь этой избушки, наш рослый фотокор согнулся почти пополам.

Бабуля была очень удивлена визиту непрошеных гостей, но когда узнала, что мы журналисты областной газеты, и хотим узнать "пра жыццё беларускай вёскі", охотно с нами пообщалась. Ее даже не смутил диктофон и мы смогли записать себе для архива самобытную речь пенсионерки.

– Я родилась в 1929 году и прожила тут всю жизнь. Дом этот построен сразу после войны. Раньше была семья, теперь вот одна осталась.

Пару раз в неделю со Староселья приезжает сын, помогает по хозяйству, может, на зиму к нему поеду. А весной обратно сюда – нигде нет лучше, чем в своей хате, – поделилась с нами Анна Борисовна.

– Свет у нас есть, а вот радио теперь нету. Без него плохо, скучно. Читать я уже не могу – плохо вижу. Раньше, в детстве и юности моей, наша деревня была большая, шумная, веселая, молодежи много было.

Вечеринки проводили – собирались в одной хате свои и с других деревень подтягивались. Песни, озорство, смех. Куда все подевалось?

Строили мы, строили лучшую жизнь, надеялись, а теперь вот что... Никому мы не нужные стали”, – печалится бабуля.

Видя, что нагнали своими расспросами тоску, мы пожелали бабушке крепкого здоровья и поспешили с ней попрощаться.

 

Бабушка Зина

Жалко, что у меня в самый неподходящий момент ни с того, ни с сего отказал диктофон, и мне не удалось сохранить разговор с бабушкой Зиной.

Она, можно сказать, местная "молодуха", родилась в 1934 году. Много чего помнит и очень толково рассказывает. Несмотря на все невзгоды и непростую селянскую жизнь, и сегодня наша собеседница старается не терять оптимизма.

И бдительности – сразу попросила нас предъявить документы, а если откажемся, пообещала вызвать милицию...

Но потом мы познакомились, разговорились и все сомнения строгой бабули развеялись, как легкая полуденная дымка над нашими головами.

Разговаривали на улице, стояли минут сорок, а может и больше. Она рассказала, что два раза в неделю по определенным дням в деревню приезжает автолавка, правда, в само село не заезжает, а останавливается на асфальтовой дороге: "Ну, там, видели, где скамейка стоит".

Позже, покидая деревню, я обратила внимание на эту скамейку и прикинула, что идти до нее старикам довольно прилично, а еще ведь и дождаться нужно, пока лавка приедет. Летом проще – можно на эту самую скамейку присесть. А как зимой, когда все в снегу, и проход не всегда расчищен?

Потом наша собеседница рассказала, что на ее памяти в округе фактически исчезло около десятка деревень. Она перечисляла, а я успевала записывать: Климатичи, Скаковщина, Столопово, Конюхи, Блажки, Стефаново, Пузыки, да и их Луки тоже.

– Передайте через вашу газету большое спасибо работникам "скорой помощи", – попросила нас бабушка Зина. – Они всегда приезжают, на каждый вызов. За это им наша сердечная благодарность. Быть может, если бы не они, нас здесь было бы меньше".

Вообще, посторонние в Луках – большая редкость, а вот лисы сюда частенько заглядывают и людей уже почти не боятся.

На наш вопрос "Горят ли в вашей деревне фонари на улице?" – пожилая женщина и подошедший к нашей "толпе" еще один местный житель долго смеялись. "Да они с самого начала не горели. А столбы эти с фонарями, дай Бог памяти, еще при советской власти устанавливали".

Солнце перевалило далеко за полдень, когда мы распрощались со старожилами деревни Луки. Возвращаясь в уют городских квартир, мы думали о том, как без привычных нам бытовых удобств стойкие бабушки переживут еще одну зиму.

Текст: Галина Будная

Фотографии: Александр Храмко