Как еврейская девочка Элька сбежала из гетто в Дрибинском районе, когда его обитателей расстреливали

12 лет назад, когда я впервые заинтересовался историей рясненского гетто, жители поселка рассказали любопытное. Якобы перед самым расстрелом из гетто смогли убежать несколько человек. Подробностей никто не знал; все передавали со слов стариков, помнивших события, но уже покинувших этот мир. Значения сказанному я не придал. И, как выяснилось позже, зря. Пишет Максим Тетерин, МогилевОнлайн.

Несколько лет назад школьный товарищ, ныне проживающий в США, зная о моем интересе, поделился ссылкой. На сайте газеты "Еврейский мир" – одна из еженедельных русскоязычных газет США – были опубликованы воспоминания гражданки Израиля Ольги Овсищер о жизни в Беларуси во время оккупации. Оказалось, что спасение из ряснянского гетто – реальный случай.

Все изменила война

Элька Сагал родилась в Рясно, в семье кузнеца, в 1925 году. Ее отца звали Иосиф, мать – Рися. В 1936-м семейство перебралось в Мстиславль, где жили родственники, и в старших классах Элька доучивалась в городской школе – сперва в еврейской, потом в белорусской. В 1941 году девочка с похвальной грамотой перешла в 10-й класс. Мечтала через год поехать в Москву поступать в институт, учиться на инженера – по примеру жившей в столице тети, маминой сестры.

Планы, планы… Все изменила война. В первые же дни мобилизовали отца. Фронт приближался, но уезжать из города сначала не разрешали власти – во избежание паники. И эвакуироваться семья не успела. Мама Эльки обменяла корову на лошадь, положила в повозку кое-какие вещи, продукты и с тремя детьми: Элька – старшая, 14-летний Абрам и двухлетний Лёва решила уйти. Но за городом уже появились немецкие солдаты, и пришлось повернуть обратно.

В первые же дни оккупации немцы стали расстреливать членов коммунистической партии и комсомольцев. Элька состояла в комсомоле, и на семейном совете было решено: девочку увезет в Рясно дядя. Хоть и недалеко от Мстиславля, всего 30 километров, но все надеялись, что там биографию Эльки знают только родственники.

Но в Рясно Элька оказалась в гетто.

Всех евреев поселили на двух маленьких улицах. В каждом домике – несколько семей. Молодых под конвоем утром водили на работы. Осенью – на полях, зимой пилили и кололи дрова, мыли полы, убирали туалеты в комендатуре, стирали. Первое время у обитателей гетто оставались припасы – картошка, мука, но скоро начался голод. И стали приходить страшные вести. В октябре в один из дней узнали про массовый расстрел евреев в Мстиславле. Тогда погибли мама и братишки Эльки, ее дяди Хаим и Пейше и трое их маленьких детей… В Рясно же пока было тихо.

Черный день

Гетто в Рясно уничтожили 1 марта 1942 года. Под утро в дома ворвались немцы с полицаями, стали всех выгонять на улицу. Успевшая одеться Элька бросилась к забору. Ее опередил мальчишка-подросток. Он заметил узкую щель и пролез в нее. Элька за ним. Побежали. Раздались выстрелы. Беглецы приникли к земле. Когда стрельба стихла, они отползли в кусты и выбрались на дорогу в лес. Потом Элька несколько дней брела по проселкам на восток от деревни к деревне. Все почти как в "Бесславных ублюдках" Квентина Тарантино!

Прежде девочке не раз говорили, что она вполне может сойти за русскую. Элька сочинила "легенду": назвалась Соколовой Ольгой Ивановной (имя у нее таким и осталось) и придумала биографию. Ей повезло. В деревне Вельно (Монастырщинский район Смоленской области) женщина, пустившая переночевать, посоветовала пойти к старосте. У того было много детей – требовалась нянька.

Староста выслушал ее "историю". Для работы по найму требовалось разрешение. За ним поехали в волость, где находился полицейский участок. Там начальник полиции устроил подростку допрос. В конце концов, полицай пришел к заключению, что девчонка "не жидовка", и разрешил служить нянькой. Детей у старосты было пятеро, жена ждала шестого. Ольга помогала женщине по хозяйству, научилась жать, прясть. Старалась ничем не отличаться от местных девушек.

Дойти до рейхстага

Когда в 1943 году Смоленщину и приграничные районы Беларуси освободила Красная Армия, Элька решила вернуться в Мстиславль. В городе ее никто не ждал: дом сожжен, близкие – в могиле (отец, как выяснится позже, погиб в 1942 году). В райкоме комсомола встала на учет. Потом призвали в армию. Направили в медсанбат стрелковой дивизии в районе Орши. Первый месяц Ольга училась делать уколы, перевязки. После работы в сортировочном отделении медсанбата ее перевели в отделение хирургии медсестрой. Выполнять приходилось не только свои обязанности – таскала носилки с ранеными, стирала бинты.

Боевой путь 247-й дивизии на карте: Орша, Западная Белоруссия, украинское Полесье, Варшава, Германия. Через несколько дней после капитуляции Германии медсестры санбата побывали в Берлине – расписались на покрытых гарью стенах рейхстага…

В июле сорок пятого рядового Ольгу Сагал, награжденную медалями "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина" и, конечно, "За победу над Германией", демобилизовали. Исторический момент: она прибыла в Москву первым берлинским эшелоном демобилизованных. Этот эпизод кинохроники потом используют в любимом многими фронтовиками фильме "Белорусский вокзал".

Наступил мир, и надо было устраивать свою жизнь: учиться, выбирать и осваивать профессию. Девушка поступила в фармацевтическую школу, которую окончила через три года. Тогда же вышла замуж. Муж, артиллерийский капитан, прошел всю войну. Вскоре после демобилизации его, инженера-механика, снова призвали в армию – как военного строителя. Молодой семье довелось изрядно поездить по стране. В основном это были, как их тогда именовали, стройки коммунизма: Волго-Дон, Куйбышевская ГЭС… После десяти лет кочевой жизни осели в Москве, где Ольга стала работать по специальности.

Налаживалась нормальная жизнь, в которой было все, что необходимо: любящий муж, семья, работа по душе. Выросла дочь, вышла замуж. Но пришли новые времена. И в 1992 году Ольга Овсищер, похоронившая мужа, с которым прожила 30 лет, вместе с семьей дочери репатриировалась в Израиль.