Уваход
«Для меня это был светлый, удивительный человек… В моей жизни не было ярче события, как знакомство с ним». Эти слова – о Борисе Яковлевиче Магалифе.
«Я – Магалиф»
Борис Магалиф родился 8 марта 1927 года в Берлине. Его отец, Яков Мареевич Магалиф, приехал из Ельца в Москву в 1919 году, а в 25 лет сумел стать главным бухгалтером РОСТА (Российского телеграфного агентства). В это время он случайно встретился с писателем М.М.Пришвиным и спас его. Об этом интересно рассказал известный писатель К.Г.Паустовский в своей книге «Повесть о жизни» (1946 – 1963).
Он писал: «Изредка появлялся в кафе человек в шляпе с отвисшими полями. Кажется, он был некоторое время сотрудником не то тульской, не то орловской газеты (Паустовский ошибался, Магалиф работал в РОСТе – В.Л.). У этого человека было забавное происшествие с Пришвиным. О нем Пришвин любил рассказывать как о случае, вполне фантастическом. Пришвин переезжал из Ельца в Москву. В то время на узловых станциях свирепствовали заградительные отряды балтийских матросов. Все вещи, рукописи и книги Пришвин зашил в тюки и втащил их в вагон. На какой-то узловой станции около Орла матросы из заградительного отряда отобрали у Пришвина, несмотря на уговоры и просьбы, эти тюки.
Пришвин бросился на вокзал к начальнику отряда. То был скуластый матрос с маузером на боку и оловянной серьгой в ухе. Он ел деревянной ложкой, как кашу, соленую камсу и не пожелал разговаривать с Пришвиным.
– Конечно, интеллигент! – сказал он. – А будешь вякать, так арестую за саботаж. И ещё неизвестно, по какой статье тебя возьмет за грудки революционный трибунал. Так что ты, приятель, топай отсюда, пока цел.
Вслед за Пришвиным вошел к начальнику человек в шляпе с отвисшими полями. Он остановился в дверях и сказал тихо, но внятно:
– Немедленно верните этому гражданину вещи.
– А это что еще за шпендик в шляпе? – спросил матрос. – Кто ты есть, что можешь мне приказывать?
– Я Магалиф, – так же тихо и внятно ответил человек, не спуская с матроса глаз.
Матрос поперхнулся камсой и встал.
– Извиняюсь, – сказал он вкрадчивым голосом. – Мои братишки, видать, напутали. Запарились. Лобов! – закричал он громоподобно. – Вернуть вещи этому гражданину! Сам уполномоченный Магалифа приказал. Понятно? Снести обратно в вагон. Живо! Хватаете у всех подряд, брашпиль вам в рот!
На платформе Пришвин начал благодарить невзрачного человека, но тот в ответ только посоветовал Пришвину написать на всех тюках химическим карандашом слово "фольклор".
– Русский человек, – объяснил он, – с уважением относится к непонятным, особенно к иностранным словам. После этого никто ваши вещи не тронет. Я за это ручаюсь.
– Извините мое невежество, – спросил Пришвин, – но что это за мощное учреждение – вот этот самый Магалиф – которое вы собой представляете? Почему одно упоминание о нем так ошеломляюще действует на заградительные отряды?
Человек виновато улыбнулся. – Это не учреждение, – ответил он. – Это моя фамилия. Она иногда помогает. Пришвин расхохотался.
Он послушался Магалифа и написал на тюках загадочное слово "фольклор". С тех пор ни один заградительный отряд не решился тронуть эти тюки».
В первые годы Советской власти были приняты всякие сокращения: ВЦИК, ЦК, СНК, ВЧК и т.д. Видимо, командир заградотряда подумал, что МАГАЛИФ – это аббревиатура какой- то важной организации.
Затем Я.М.Магалиф работал начальником финансового отдела Народного Комиссариата иностранных дел СССР. Его внук, Евгений (в настоящее время живёт в США), сумел посмотреть личное дело дедушки в архиве Министерства иностранных дел России. Он писал, что «повышали деда очень быстро. Специалист он был, как видно из документов и переписки, классный. Его буквально разрывали на части. Из разных стран посольства СССР писали письма, слали телеграммы с просьбами: «Пошлите Магалифа! Не можем навести порядок в бухгалтерской отчётности, не можем наладить финансовую деятельность». Магалифа «давали» на время, т.к. его ждали уже в других местах.
Принятый на работу во второй половине 1922 в Наркоминдел на должность помощника заместителя заведующего финансовой части, он уже в 1924 стал заведующим (начальником финансового отдела в дальнейшем).
До отъезда в 1926 в Берлин на должность Управляющего делами, он побывал с инспекторскими проверками и помощью в советских посольствах в Швеции, Финляндии, Дании, Австрии, Чехословакии, Германии (несколько раз), а в 1926 его назначили управляющим делами и атташе советского посольства в Берлине. При этом он был беспартийным!».
Его внук также писал, что дед знал огромное количество людей, дружил с маршалом В.К.Блюхером и первым секретарём ЦИК СССР А.С.Енукидзе, хорошо был знаком с поэтом В.Маяковским, Л.Брик и другими деятелями искусства.
Как известно, многие из его знакомых вскоре стали «врагами» народа. Поэтому ничего удивительного в том, что вскоре и его арестовал НКВД. Тут не помогла и фамилия Магалиф!
В апреле 1937 года по делу «Москва-Центр» Яков Мареевич Магалиф был обвинен в шпионаже.
В 2003 году внуку Евгению дали посмотреть дело его дедушки в архиве Федеральной службы безопасности России (бывший архив КГБ). Евгений сообщил, что «…в деле ордер на арест от 2 апреля 1937 года, но арестовали деда по приезду из Германии на Белорусском вокзале в присутствии жены и десятилетнего сына Бориса (моего будущего отца) 1-го апреля. В тот же день состоялся первый допрос. Затем допросов было много, были очные ставки (все они были закрыты для меня, как и некоторые листы в допросах). На каждой странице допросов стоит подпись деда. Но в некоторых местах эта подпись прямо не похожа на его обычную подпись (я уже изучил его подпись по ранее виденным документам). Его били. На единственном разрешённом свидании с бабушкой он плакал, когда разговор зашёл о детях. Так писала бабушка в своих воспоминаниях. То, что его истязали, понятно не только по его нервным, неуверенным, «рваным» подписям. Я видел страницы, на которых после окрика следователя: – Вы лжёте! Советуем вам показывать правду! – дед признавался в том, что отрицал буквально в предыдущем абзаце допроса».
В том, что он «признался», нет ничего удивительного. Как в своё время писал наш знаменитый земляк, писатель Лев Разгон, «на каждого у НКВД были свои пытки». Признавались члены политбюро ВКП (б) и прославленные маршалы.
Что стало с Яковом Магалифом потом, можно узнать из документа, который опубликован в Интернете (он храниться в архиве Президента РФ). Это «Список лиц, подлежащих суду военной коллегии Верховного Суда Союза СССР» (АП РФ, оп.24, дело 410, лист 260) от 20 августа 1937 года.
На нём резолюция: «За» – Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович. В списке из 11 человек значился и Яков Мареевич Магалиф. Через пять дней он был осужден и расстрелян. Из справки о расстреле видно, что его расстреляли в день суда – 25 августа 1937 года – и захоронили на Донском полигоне.
Но согласно указаниям Военной Коллегии Верховного Суда СССР начальник 1-го спецотдела МВД СССР дал распоряжение отделу ЗАГС выдать жене свидетельство о смерти, где было сказано: «Сообщаю, что Магалиф Яков Мареевич, 1895 года рождения, был осуждён Военной Коллегией Верховного Суда Союза ССР 25 августа 1937 года и, отбывая наказание, умер 17 октября 1938 года».
Почему выдавали такие лживые справки? Кстати такую же справку выдали и жене писателя М.Горецкого. Видимо было указание, чтобы население меньше знало о расстрелах. Для тоталитарного государства выгоднее было, чтобы заключенные «умирали» в лагерях.
Внук Якова Магалифа считает, что «дед попал в «большую игру», комбинацию, хитроумно сплетённую скорее всего самим Сталиным, по уничтожению ближайших его, Сталина, сподвижников и высших военачальников: среди них Енукидзе и Тухачевский. Были ещё рангом чуть пониже. Дед знал многих из них. По роду деятельности дед общался и дружил с руководителями зарубежных компаний, инженерами фирмы «Сименс», дипломатами разных государств. Все они – как немцы, так и высшие чины в СССР, – были признаны шпионами Рейхсвера. Дед, работавший управляющим делами Советского посольства в Берлине и имевший чин атташе (соответственно дипломатическую неприкосновенность), использовался ими будто бы для передачи секретных сведений от одних к другим…» И только в 1955 году Якова Мареевича Магалифа реабилитировали.
Сын «врага народа»
Семью «врага народа» сразу же выслали из Москвы в посёлок Акбулак (центр Акбулакского района Оренбургской области). В этом посёлке Борис Магалиф жил с матерью и старшим братом до 1942 года. Мать, Софью Васильевну Магалиф-Аржанову, в 1942 году посадили. Она вернулась в Москву только в середине 50-х годов.
Тут же в поселке впервые арестовали самого Бориса.
Евгений вспоминает, что отец рассказывал, что «в середине войны, когда ему было 15 лет, один мальчик донёс на него, что он хвалил всё немецкое. Отца арестовали и стали «шить» ему дело о создании контрреволюционной организации (это в 15 лет!). Но тут он заболел тифом и был помещён в больницу. Затем мальчик, который на него донёс, признался, что оболгал его, и отца оставили умирать. Выжил. Был отец в детдоме…».
Акбулакский детский дом, в котором находился Борис, был расположен в этом же посёлке. Ирина Михайлова из Акбулака написала о Борисе Магалифе на сайте kino-teatr.ru: «Для меня это был светлый, удивительный человек. Так случилось, что в жизни этого Большого человека, был маленький уголок земли, где память его хранила горькие воспоминания о своем детстве. Он часто навещал нас… У меня остались его замечательные подарки, открытки со стихами. В моей жизни не было ярче события, как знакомство с ним».
Интересно, что в начале 70-х годов в этом детском доме жил известный певец Юрий Шатунов. Исполнитель посвятил этому месту песню «Детский дом», которую можно послушать в Интернете.
Затем Борис Магалиф работал осветителем у артиста Э.Кио, а в конце войны поступил в Киевское артиллерийское училище, которое было эвакуировано в г.Бузулук. Правда, военная карьера не состоялась, когда в особом отделе узнали, что он сын «врага народа». В это же время погиб на фронте его брат, талантливый скульптор Евгений Магалиф.
С детства Борис любил литературу, особенно поэзию, и, окончив школу, решил поступить на филологический факультет Московского государственного университета, но опоздал с подачей документов. И поступил в Московский институт химического машиностроения. Правда, через год понял, что эта специальность не для него.
Журналисту горецкой газеты «Горецкий вестник» Петру Детликовичу он рассказывал, что за год студенческой жизни написал сценарий двухсерийного фильма. С ним в 1946 году он пришёл во Всесоюзный государственный институт кинематографии. И Бориса Магалифа приняли. (П.Детликович. Горки в лицах: огни над Проней. Мн.: 2012.).
Владимир Лившиц
Продолжение читайте в материалах:
Падзяліцца
1 546
