Эпидемия коронавируса началась полгода назад. Что мы про нее точно знаем (и все еще не знаем!): первые итоги

Во всех городах и регионах Европы, Америки и Азии, где эпидемия коронавируса началась весной, пик первой волны, очевидно, пройден. Все эти города и регионы справились за 8-12 недель – причем вне зависимости от того, вводили они жесткие карантинные меры или нет; во всех – как ни считай – переболело не более 10-20% населения. Весной мало кто предполагал такое развитие событий. "Медуза" собрала факты, которые мы теперь знаем и все еще не знаем об этой новой болезни.

Ученые выяснили почти все важнейшие параметры эпидемии

• Довольно точно известен инкубационный период вируса: он составляет около пяти дней от момента заражения до появления первых симптомов.
• Было выяснено, что инфицированный становится заразным за несколько дней до появления симптомов. Исследование реальных пар передачи вируса показало, что такие "досимптомные" инфицированные ответственны почти за половину всех последующих заражений. Это создает огромные сложности для властей – чтобы отследить и изолировать все контакты выявленных зараженных, им нужно действовать стремительно: счет идет на часы, пока новые инфицированные, у которых еще не появились симптомы, не заразили следующую группу людей. Это подвигло власти и компании разных стран разработать приложения для мобильных устройств, с помощью которых можно быстро отслеживать контакты зараженных.
• Мы узнали, что в большинстве стран (но не во всех) эпидемия сначала выглядит как взрыв – вирус распространяется по популяции очень быстро. Иногда можно выявить "нулевого пациента" или пациентов, которые заразили многих людей, но чаще источник первичного заражения остается неизвестен.
• Большая часть стран после первого "взрыва" заражений так или иначе копировала модель борьбы с эпидемией, опробованную в Китае: были введены жесткие карантинные меры, закрыты предприятия услуг, рестораны, бары, школы и многие предприятия, сотрудники которых могут работать из дома. Вслед за такими локдаунами неизбежно приходил экономический кризис невиданной силы и формы: одновременно падал спрос (граждане сокращали траты) и предложение (не работала значительная часть предприятий).
• Ученые выяснили истинную летальность вируса: согласно последним обзорам многих исследований, в среднем она составляет 0,64% от всех (в том числе бессимптомных) заразившихся. В странах с молодым населением летальность немного ниже, в странах с пожилым населением – немного выше. В самых старых популяциях (например, на лайнере Diamond Princess, где вирус распространялся в популяции, более чем наполовину состоявшей из пожилых пассажиров) летальность составила 1,5%. Знание летальности позволяет уточнить данные о случаях заражения в каждой стране, регионе и городе – они могут быть вычислены из количества умерших.

По мере изучения вируса и его влияния на жизнь людей появились новые вопросы

• Мы точно не знаем, как реально ограничительные меры разных правительств сказались на эпидемии. На первый взгляд, карантинами можно полностью объяснить снижение темпов распространения вируса. Так, исследователи нашли корреляцию между снижением мобильности населения и снижением количества смертей от коронавируса. После снижения мобильности на две трети от "предвирусного" уровня смертность везде начинала падать.
• Однако из этого правила нашлись исключения: в Швейцарии и Швеции мобильность ни на день не была ниже двух третей от "довирусного" уровня, однако эпидемия остановилась в те же сроки, что и в других европейских странах. В некоторых регионах, где ограничения были сняты давно – например, в городе Ухань, эпицентре всей пандемии, – это не привело к новому всплеску заражений. При этом Ухань, равно как и любой другой крупный город в мире, как кажется, и близко не достиг вычисленного эпидемиологами "группового иммунитета" – то есть доли переболевших в 60-80%, при которой, согласно популярным эпидемиологическим моделям, эпидемия должна была сама закончиться. 
• В Великобритании мобильность населения еще несколько недель назад превысила порог, за которым должен был начаться рост заражений и смертности. Однако эпидемия там после долгого плато, наоборот, начала быстро замедляться. Аналогичная ситуация, похоже, сложилась в Москве: мобильность населения, рассчитанная по данным Apple, превысила порог в 68% (две трети от "довирусного") еще в начале мая, после чего непрерывно росла. Таким образом, можно сделать вывод, что карантин в городе соблюдался все хуже и хуже. Однако в июне, когда карантин был окончательно отменен, все показатели заболеваемости и смертности в Москве начали быстро снижаться.
• Тем временем в наименее пострадавших китайских провинциях, а также в государствах, которые особенно успешно и быстро остановили заражение весной (от Израиля до Южной Кореи и Германии), вирус почти исчез, а потом появился снова – и теперь там опасаются, что это начало второй волны эпидемии. 
• Мы точно не знаем, как именно каждая ограничительная мера или санитарная норма влияет на эпидемию. Похожие друг на друга ограничения в большинстве стран вводились единым пакетом, а потому выделить вклад каждой меры в отдельности очень сложно. Мало того, сложно даже оценить их вклад теоретически, потому что мы не знаем до конца, как именно передается вирус (и как он не передается). Так, свежие исследования свидетельствуют, что главный путь к заражению – продолжительное тесное общение в замкнутом помещении; все прочие способы – от мимолетного контакта на улице до заражения через поверхности – уже не выглядят столь опасными.
• Еще один вопрос касается влияния карантина на экономику: экономисты не сходятся во мнениях, был бы кризис менее глубоким, если бы не были введены ограничения на передвижение и закрыты предприятия. Ясно, что главной причиной кризиса стала сама эпидемия, которая поменяла поведение населения и вселила неуверенность в инвесторов. Но чем дольше сохраняются ограничения, тем больше вероятность того, что предприятия и население не смогут приспособиться к новой вирусной реальности; это грозит экономике разных стран затяжной депрессией. 
• Таким образом, экономистам очень трудно вычислить долю вины в кризисе эпидемии, централизованных мер по борьбе с ней и информации (правдивой и не очень), которая определяет поведение населения. Это осложняет поиск компромисса между сохранением жизней (мы не знаем, как именно их сохраняют разные карантинные меры) и сохранением предприятий и рабочих мест (мы не знаем, как бы они сохранились, если бы не были введены разные ограничения).
• Вся эта неопределенность и странное распространение вируса в разных странах вновь обострили дискуссии о качестве моделей, с помощью которых ученые пытаются предсказать развитие эпидемии. Весной сторонники жестких мер убедили политиков почти всех стран мира в необходимости самых жестких локдаунов (без которых мир ждали бы миллионы смертей и переполненные больницы). Теперь же в почете теории об "избирательных ограничениях" и модели, которые предсказывают возможность менее разрушительного для экономики и общества контроля над эпидемией.